Царь-девица. в. ф. одоевский

женские персонажи сказки “Царь-девица”

С той точки зрения, с которой мы взялись придерживаться, все они — не более чем части од­ного единственного человека — Царь-Девицы… А если брать — шире, то все они (включая сюда и саму Царь-Девицу) воплощают Женскую Душу, её метания в поисках своей Судьбы, то есть, каждую из нас с вами…

Ипостась молодой мачехи

С неё начинается сюжет, и этот первый блин в опыте любви — комом… В этой ипостаси Жен­ская Душа — проигрывает.

Во-первых, она пользуется нечестным и незаконным способом добычи себе любимого чело­века — и этим сразу отвращает его, живущего по “понятиям”.

Во-вторых, желая завоевать своего Ивана, женская Душа (в ипостаси мачехи) глухо и слепо игнорирует явные потребности, склонности и настроение своего объекта любви. Вниматель­ная женщина увидела бы, что Иван — натура романтическая, склонная к созерцанию, уедине­нию и мечтам. Но мачеха проигнорировала эти очевидные вещи, решив, что перед ней — муж­чина в соку, охочий до женских юбок, а не робкий юноша, боящийся похотливых женщин и ещё верящий в сказку…

В третьих, женская душа в ипостаси мачехи прибегла к колдовству (обману), уже убедив­шись в том, что идёт против Большого Чувства (“помолвлены и предназначены друг другу”). Как выяснилось, колдовство бессильно против Любви.

Ипостась Царь-Девицы

В ипостаси Царь-девицы женская душа имела успех. Во-первых, она взяла всю инициативу на себя — это лучший гендерный урок всем девушкам, которые ещё находятся во власти стереотипа о том, что “ женщина не должна звонить первой” и вообще проявлять какую-либо активность, борясь за своё чувство… Ждать пока к ней сам приедет её Принц…

Но … инициатива инициативе — рознь. Мачеха ведь тоже проявляла инициативу, по-своему.

Читать сказку «Морозко» в обработке Алексея Николаевича Толстого

Живали-бывали – жил дед да с другой женой. У деда была дочка и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься – бита и недовернешься – бита. А родная дочь что ни сделает – за все гладят по головке: умница.

Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела еще до свету… Ничем старухе не угодить – все не так, все худо.

Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится – не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

– Вези, вези ее, старик, – говорит мужу, – куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь: – Садись, милая дочь, в сани. Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит – невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

– Тепло ли тебе, девица?

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:

– Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

– Ой, тепло, голубчик Морозушко!

Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу: – Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес, доезжает до того места, – под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около – короб с богатыми подарками.

Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой. А дома старуха печет блины, а собачка под столом:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха бросит ей блин:

– Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»

Собака съест блин и опять:

– Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут. Старуха блины ей кидала и била ее, а собачка – все свое…

Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица – в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый.

Старуха глянула и руки врозь…

– Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…

Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:

– Тепло ли тебе, девица?

А она ему:

– Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…

Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела. Чуть свет старуха посылает мужа:

– Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре… Старик уехал. А собачка под столом:

– Тяф! Тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

Старуха кинула ей пирог: – Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут…»

А собачка – все свое: – Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно.

Явление третье.

Сцена переменяется. Театр представляет городскую башню. С одной стороны её видно море.

Возле башни Одиссей вместе с греками устанавливает древние стенобитные орудия. На башню всходит Царь-Девица с несколькими воинами.

Царь-Девица (на башне). А мой фельдмаршал еще далеко. Что делать? Надобно продлить время… Царь Одиссей! Одно слово!

Одиссей (под башнею, про себя). А, смирилась, гордая!.. Но теперь поздно: меня не перехитришь! (К Царь-Девице). Ну, что скажешь, мудрая, многоученая Царь-Девица? Не то ли, что твои ребятишки в школах больше меня знают?.. Не так ли?

Царь-Девица. Нет, Одиссей, я хочу войти с тобою в переговоры.

Одиссей. Какие переговоры! Сдавайся!

Царь-Девица. Вспомни, Одиссей, что я еще могу защищаться!

Одиссей. Не кем!.. Твои солдаты за морем, а ветер противный.

Царь-Девица. Можно плыть и против ветра!

Одиссей. Это что? Загадка, что ли?

Царь-Девица. Да, загадка! Отгадай ее, и я тебе отдам мое царство без всякого кровопролития.

Одиссей (про себя). Ох, греческая кровь! Не могу удержаться. (К Царь-Девице). Ну, загадывай!

Царь-Девица. Какой это корабль, на котором кипятят воду, и он оттого идет против ветра?

Одиссей (подумав). Не знаю, никогда не слыхал.

Царь-Девица. Ну, вот тебе другая, полегче: какое это искусство, посредством которого человек испишет лист бумаги, и через него явится тысяча таких листов?

Одиссей. Об этом в Греции у нас никогда не говорили… Странно.

Царь-Девица. Ну, вот тебе и третья, еще легче: я положу в медную трубку немножко угля, селитры и серы, вкачу туда же железный шар, и этот шар будет убивать людей сильнее грома и молнии.

Одиссей. Эге! Да ты смеешься, я вижу надо мною! Ты говоришь загадки без разгадок.

Царь-Девица. Неправда, победитель Трои! Есть искусство, которое в короткое время может умножить письмо человека. Это искусство сделало то, что я знаю много такого, чего тебе и в голову не приходило. Оно называется книгопечатанием.

Одиссей. Я не мог слышать об этом… Но что я вижу?

На море появляется пароход с солдатами Царь-Девицы.

Царь-Девица. Судно, которое ты видишь, есть пароход. На нем от водяных паров приходят в движение колеса, и он, как изволишь видеть, ходит и против ветра.

Слышны с парохода пушечные выстрелы. Стенобитные орудия разрушаются. Многие из воинов Одиссея побиты.

Одиссей. О Зевс! Это гром!

Царь-Девица. Нет, не гром, но пушки, — моя третья загадка!

Одиссей со своими воинами и китайцами убегают со сцены… Пароход приближается к берегу с разноцветными флагами. Пушки стреляют. Музыка гремит.

Солдаты (кричат). Да здравствует Царь-Девица!

Конец.

В. Ф. Одоевский, 1837 г.

Благодарим за прочтение произведения Владимира Фёдоровича Одоевского «Царь-Девица»!
Читать все произведения Владимира ОдоевскогоНа главную страницу (полный список произведений)

«Онлайн-Читать.РФ», 2017-2023Обратная связь

Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди

Три девицы под окномПряли поздно вечерком.«Кабы я была царица, —Говорит одна девица, —То на весь крещеный мирПриготовила б я пир».— «Кабы я была царица, —Говорит ее сестрица, —То на весь бы мир однаНаткала я полотна».— «Кабы я была царица, —Третья молвила сестрица, —Я б для батюшки-царяРодила богатыря».Только вымолвить успела,Дверь тихонько заскрыпела,И в светлицу входит царь,Стороны той государь.Во всё время разговораОн стоял позадь забора;Речь последней по всемуПолюбилася ему.«Здравствуй, красная девица, —Говорит он, — будь царицаИ роди богатыряМне к исходу сентября.Вы ж, голубушки-сестрицы,Выбирайтесь из светлицы.Поезжайте вслед за мной,Вслед за мной и за сестрой:Будь одна из вас ткачиха,А другая повариха».В сени вышел царь-отец.Все пустились во дворец.Царь недолго собирался:В тот же вечер обвенчался.Царь Салтан за пир честнойСел с царицей молодой;А потом честные гостиНа кровать слоновой костиПоложили молодыхИ оставили одних.В кухне злится повариха,Плачет у станка ткачиха —И завидуют онеГосударевой жене.А царица молодая,Дела вдаль не отлагая,С первой ночи понесла.В те поры война была.Царь Салтан, с женой простяся,На добра коня садяся,Ей наказывал себяПоберечь, его любя.Между тем, как он далёкоБьется долго и жестоко,Наступает срок родин;Сына бог им дал в аршин,И царица над ребенком,Как орлица над орленком;Шлет с письмом она гонца,Чтоб обрадовать отца.А ткачиха с поварихой,С сватьей бабой БабарихойИзвести ее хотят,Перенять гонца велят;Сами шлют гонца другогоВот с чем от слова до слова:«Родила царица в ночьНе то сына, не то дочь;Не мышонка, не лягушку,А неведому зверюшку».Как услышал царь-отец,Что донес ему гонец,В гневе начал он чудеситьИ гонца хотел повесить;Но, смягчившись на сей раз,Дал гонцу такой приказ:«Ждать царева возвращеньяДля законного решенья».Едет с грамотой гонецИ приехал наконец.А ткачиха с поварихойС сватьей бабой БабарихойОбобрать его велят;Допьяна гонца поятИ в суму его пустуюСуют грамоту другую —И привез гонец хмельнойВ тот же день приказ такой:«Царь велит своим боярам,Времени не тратя даром,И царицу и приплодТайно бросить в бездну вод».Делать нечего: бояре,Потужив о государеИ царице молодой,В спальню к ней пришли толпой.Объявили царску волю —Ей и сыну злую долю,Прочитали вслух указИ царицу в тот же часВ бочку с сыном посадили,Засмолили, покатилиИ пустили в Окиян —Так велел-де царь Салтан.

Дальше ( В синем небе звезды блещут…) >>
✎ Размер стихотворения: четырёхстопный хорей. Стопа: двухсложная с ударением на первом слоге.

Ещё сказки Пушкина:

• Сказка о попе и о работнике его Балде («Жил-был поп толоконный лоб…»)
• Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди («Три девицы под окном…»)
• Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях («Царь с царицею простился…»)
• Сказка о медведихе (« Как весенней теплою порою…»)
• Сказка о золотом петушке («Негде, в тридевятом царстве…»)
• Сказка о рыбаке и рыбке («Жил старик со своею старухой…»)
• Царь Никита и сорок его дочерей («Царь Никита жил когда-то…»)
• Жених («Три дня купеческая дочь…»)
• Амур и Гименей («Сегодня, добрые мужья…»)

Другие стихи Пушкина:

• И я слыхал, что Божий свет («И я слыхал, что Божий свет…»)
• Поедем, я готов; куда бы вы, друзья («Поедем, я готов; куда бы вы, друзья…»)
• Не дай мне бог сойти с ума («Не дай мне бог сойти с ума…»)
• К ней («В печальной праздности я лиру забывал…»)
• И дале мы пошли — и страх обнял меня («И дале мы пошли — и страх обнял меня…»)
• Телега жизни («Хоть тяжело подчас в ней бремя…»)
• Французских рифмачей суровый судия («Французских рифмачей суровый судия…»)
• Из письма к Великопольскому («С тобой мне вновь считаться довелось…»)
• Зимнее утро («Мороз и солнце; день чудесный…»)
• Плетневу («Ты хочешь, мой наперсник строгой…»)

Казнь дядьки-воспитателя

О, это — древний и суровый архетип! Иван — молодой человек, юноша, ещё не ставший муж­чиной. Это доказывает то, что к нему приставлен дядька-воспитатель, из под чьей опеки Иван ещё почему-то не вышел.

Согласно традиции древнего мифа, мужчина может стать мужчиной (а король — королём), когда он сумеет свергнуть с престола своего предшественника. (Ты промахнулся, Акела…)

Отец в сказке играет очень слабую роль, он практически отсутствует. Отца Ивану заменяет воспитатель. Он, пока что — “голова” Ивана. Он — тот свод учебников, которым доверяет и по которым учится юноша.

Но как выясняется, учитель-советчик может желать своему ученику и зла — отвращая от его судьбоносного предназначения, загоняя, как овцу, обратно — в социум.

В реальной жизни часто случается так, что молодой мужчина бывает очень зависим от “мне­ния” своего мужского окружения. Так, мальчики всегда интересуются у своих друзей, чей авторитет им дорог: “Гулять или не гулять с этой девчонкой?” Это верный признак щенячей незрелости вопрошающего, отсутствия ощущения своей Сильной Самостоятельной Лично­сти…

Мужчиной же он станет тогда, когда сможет дерзнуть противопоставить свои потребности и своё видение счастья и красоты — мнению “друзей”, “пацанов”, старших членов семьи муж­ского пола.

Такой шанс часто выпадает молодому мужчине именно в тот момент, когда его захватывает настоящая любовь, сильное чувство, когда между ним и его старшими друзьями-авторитета­ми встаёт Любимая Женщина…

Так, Ромео презрел вражду между двумя кланами, так Григорий Мелехов презрел мнение станицы о его связи с Аксиньей.

Отрубание головы учителю — это древний символический акт, означающий в сущности толь­ко одно: “Теперь я буду жить свои умом”.

Социум

В социуме есть почти всё, но есть одна вещь, которой нет и никогда не было в “вавилоне” — это Любовь и Судьба.

Человек, который живёт в социуме, не знает своей Судьбы. Психотерапия говорит, что чело­век, живущей обычной жизнью не пробудившегося невротика, не знает своей Самости, сво­ей Идентичности, своего Предназначения, своей Глубинной Сущности.

Вместо этого социум (как раз и являющийся источником наших неврозов!) предлагает чело­веку готовые стандартизированные сценарии “успеха”, далёкие от судьбы и предназначения конкретного человека, предлагает “поддельное счастье”.

Вот Ивану был предложен сценарий: вступить в любовную связь со своей молодой мачехой. В социуме-вавилоне мало кто осудил бы эту связь, если бы любовники не преступали границ приличия. Связь эта сулила бы Ивану много очевидных выгод: молода, хороша, богата, нахо­дится всегда рядом, сама напрашивается…

Однако, загвоздка была в том ,что любовь мачехи не была Предназначением Ивана…

Предпоследнее замечание: что символизирует булавка?

Как мы помним из сюжета, когда иголка втыкалась в рубашку Ивана, он впадал в странный сон-оцепенение и забывал, что шёл на свидание.

В реальной жизни очень часто можно наблюдать схожие истории.

Женщина ждёт — когда же объявится её любимый? А он в это время под воздействием во­ткнутой булавки пребывает в оцепенении.

“Булавка”, которая мешает юноше дойти до места, где его ждёт любимая, реализуется в жиз­ни в самых различных ситуациях.

Функцию такой “булавки” может взять на себя — футбольный матч, приятели, неожиданно пригласившие пить пиво, друг, которого бросила жена и его нужно своевременно утешить, навалившаяся работа, “дела, разборки и проблемы”, текущий у соседа тосол… Да мало ли, что ещё придумает социум, чтобы строить препятствия на пути человека к своей Судьбе? У каждого мужчины — своя излюбленная “булавка”, которая ввергнет его в оцепенение.

Характерная история произошла с одним моим знакомым. Однажды, когда ему было восемь лет, родители послали его в соседний магазин за сметаной, потому что свежесваренный борщ уже был разлит по тарелкам, семья собиралась обедать — не хватало только сметаны. Мальчику дали денег и попросили “слетать как молния”. Все хотели есть.

Мой знакомый вернулся через три часа… Вместо сметаны он принёс сборник шахматных этюдов — всё это время (так и не дойдя до магазина!) он проторчал у столика букиниста.

Помните, что даже по прошествии лет, и идя не за сметаной, а на свидание к Единственной, ваш Мужчина может застрять у своего “столика букиниста” и, увы, даже больше, чем на три часа…

***

Территория Божественного, мир Любви и Судьбы

Царь-Девица представляет собой тот мир, в котором есть только одна правота — правота Лю­бви. “Любовь, что движет солнца и светила…” Любовь появляется внезапно, из ниоткуда, в самое неожиданное время и застаёт нас врасплох. Встретившись с Любовью и Судьбой, мы меняемся и уже прежними быть не можем. Она властно заявляет на нас свои права — как Царь-Девица, которая объявляет Ивану, что онипредназначены друг другу и помолвлены по факту встречи. Правда, напоминает историю любовников в Вероне — историю Ромео и Джу­льетты? Или историю Мастера и Маргариты?

Сам же Иван — находится пока посредине между этими двумя мирами и символизирует своим персонажем — живую душу человека, которая имеет выбор, которую можно склонить как к одному (социуму), так и к другому (миру, где правит Любовь и Судьба). Соответствен­но, у Ивана есть шанс, выбор — умертвить свою душу или подарить ей жизнь вечную…

Иван — живой персонаж, он ещё не погряз в социуме. Как мы видим, он избегает общества мачехи, дел отца и предпочитает играть на гуслях, смотря на морские волны далеко в откры­том море. Он — открыт любви, и Любовь всегда находит такого человека.

Классификация былин

По поводу классификации былин в науке не существует единого мнения. Традиционно они разделяются на два больших цикла: киевский и новгородский. При этом с первым связано значительно большее количество персонажей и сюжетов. События былин киевского цикла приурочены к стольному городу Киеву и двору князя Владимира, былинный образ которого объединил воспоминания по меньшей мере о двух великих князьях: Владимире Святом (ум. 1015 г.) и Владимире Мономахе (1053–1125 гг.). Герои этих старин: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, Михайло Потык, Ставр Годинович, Чурило Пленкович и др. К новгородскому циклу относятся сюжеты о Садке и Василии Буслаеве. Также существует разделение на «старших» и «младших» богатырей. «Старшие» — Святогор и Вольга (иногда также Микула Селянинович), представляют собой останки догосударственного эпоса времен родового строя, олицетворяют старинных богов и силы природы – могучие и часто разрушительные. Когда время этих исполинов проходит, им насмену приходят «младшие» богатыри. Символически это отражено в былине «Илья Муромец и Святогор»: древний воин умирает и Илья, похоронив его, отправляется на службу князю Владимиру.

Почему три бабы-яги вели себя так по-разному?

Почему первые две были добры к Ивану, но ничего не знали, а третья — младшая, была людо­едкой, готовой растерзать Ивана, но именно там Иван получил информацию и провожатого в тридесятое царство?

Вспомним сюжет. Откуда направился Иван на поиски тридесятого царства? Правильно — из социума.

Первая баба яга, стало быть, жила ближе всего к социуму. Она, к тому же, ещё и “взрослая”, самая старшая.

Это та ипостась нашей героини — Женской Души, которая умеет надеть на себя маску добро­ты, вежливости и политкорректности, но она… ничем не поможет Ивану, когда тот просит её: “Скажи, как тебя добиться?”

Верхний, социальный слой любой Женщины никогда не скажет мужчине, где лежат ключи от её сердца и тела. Эта маска будет улыбаться и “гладить по шерсти”, но разговоры с ней — бесполезны.

То же и средняя баба-яга. Эти две “взрослые” женщины не пустят никакого Ивана к обижен­ной Царь-Девицы (то есть, не пустят Ивана к самой себе!). Они не пойдут на контакт, не раз­решат повиниться, не подскажут…

Иное — третья баба-яга, которая живёт уже совсем далеко от социума, на границе с тем самым волшебным миром, нашим искомым миром, где обитают Судьба и Любовь.

Она — юна, она — Ребёнок. И она готова разорвать Ивана. Потому что только эта, третья ба­ба-яга умеет испытывать подлинные, настоящие чувства. А какие можно испытывать чувства к любимому, который проспал все три свидания и позволил себе потерять тебя почти навсегда?..

Она естественна — поэтому-то третьей бабе-яге и открыта Истина и только она знает, где живёт Царь-Девица! И она покажет Ивану к ней путь — вот только позлится чуть-чуть, отой­дёт и покажет.

Как мы видим, третья Баба-яга вообще не показывает своего лица в сюжете и не говорит с Иваном. Она не говорит (а то польются слёзы), вместо этого — она действует.

(Очередной урок, показывающий ценностную разницу между вежливыми разговорами и конкретными делами).

Жар-птица

Следуя юнгианской трактовке, мы можем догадаться, что третья баба-яга (она же — замаски­ровавшаяся Царь-Девица) просто-напросто без лишних слов превратилась в Жар-Птицу (а налетевшая стая птиц, не её ли названные тридцать сестёр-фрейлин?) и молча довезла Ивана до моря, нервно куря за рулём и клаксоня подрезающим…

Довезла до самой себя, выгрузила и уехала…

Старушка и её дочь

В предпоследний раз она предстала перед Иваном в образе старушки и её дочери — раздвоив­шийся образ. Эти две — общими усилиями всё-таки процедили Ивану сквозь зубы точные координаты того места, которого нужно было достичь, чтобы прощение и примирение состоя­лось… И опять — тайну выболтала младшая из двух героинь, “Ребёнок”.

Так Царь-Девица, своими собственными руками (но не потеряв при этом царского досто­инства!) отвоевала у безблагодатного социума свою Любовь и стала счастливой сама, сделав одновременно счастливым и любимого человека…

Помудрела Женская Душа, пройдя путь от пресмыкающейся праздной мачехи до торжествую­щей победу Царь-Девицы.

Помудрел и Иван, пройдя инициацию, пройдя путь от робкого юноши до Героя, нашедшего Клад.

Женские образы в сказке Царь-Девица: осколки юнги­анского зеркала

НЛП — щедрая и не завистливая стратегия. В качестве “фонарика для освещения” ресурсных состояний НЛП берёт лучшие наработки из сокровищницы человеческой мысли, поэтому сейчас нам на помощь придёт юнгианская интерпретация.

С точки зрения юнгианства, все (сколько бы их ни было!) Женские образы в сюжете (в частности, во сне, на который и похожа эта сказка) представляют собой (Внимание!)

осколки одного образа!

Так же как и все мужские персонажи сюжета — суть одно и то же — мужское лицо, но разде­лившееся на суб-личности, на свои собственные многочисленные спорящие друг с другом “мини-Я”.

Примерно об этом писали Ильф и Петров в “Золотом телёнке”. Один из персонажей “Золото­го телёнка” рассказывал коллегам-геркулесовцам: “Однажды мой дедушка сошёл с ума и во­образил себя, представьте, одновременно тремя праотцами — Исааком, Авраамом и Яковом. Ну и гвалт же они подняли в его бедной голове, споря друг с другом до хрипоты и дёргая друг друга за бороды!”

С этой точки зрения, рассматривая любой “странный” сон, перенасыщенный персонажами, юнгианство предлагает интерпретировать все образы одного пола — как части расколотого “Я” того человека, который видит сон.

Так, если Вы — женщина, и Вам приснился сон, где Вы встретили — страшную ведьму, кро­шечную хорошенькую девочку, которую эта ведьма хотела съесть и умную сильную волчи­цу, которая спасла этого ребёнка, то не задумывайтесь об интерпретации.

Все эти “женские” персонажи вашего сна — суть Вы сами, расколотая на несколько аспектов, это всё — части Вашей личности, преследующие разные цели и тянущие “одеяло” на себя.

Итак, посмотрим на

Действующие лица:

Царь-Девица — когда она входит на сцену, играют звончатые гусли.

Первый министр — в большой красной мантии, в парике.

Ильинична — нянюшка Царь-Девицы, в кокошнике и богатом сарафане.

Китайский богдыхан — в золотом китайском платье; на голове у него шапочка с колокольчиками; в руке опахало.

Одиссей — царь Итаки, в древнем греческом костюме; на шлеме корона; через плечо перекинута красная мантия; на ногах сандалии, переплетенные до колеи.

Странствующий Рыцарь Бириби — в платье крестового рыцаря; на голове шлем с забралом и перьями; весь в латах, сверх которых белый туник с крестом; в руках у него предлинный меч.

Гаврилыч, отставной солдат — в военном сюртуке, с фуражкой руках.

Министры и придворные Царь-Девицы, в старинных русских кафтанах, и разные подданные в кафтанах попроще, китайцы, греки и рыцари.

В заключение…

В НЛП особым почётом пользуется целый класс референтных переживаний, которые пред­ставляют собой сконструированные переживания других людей.

Наша идентификация с действующими лицами всех этих вымышленных историй позволяет нам проживать “понарошку” чужие жизни и затем конструировать их удачный опыт, вынося уроки из неудачного.

Напоследок, я бы хотела обратить Ваше внимание на самый (на мой взгляд) центральный эпизод этой волшебной сказки «Царь-Девица» — сказки, похожей на сон, что может при­сниться только в “местах силы”.

Этот образ — яйцо. Яйцо, в котором была спрятана и надёжно укрыта от “мелочей жизни” Любовь.

Если Вы тяжело переживаете разлуку с любимым человеком и неизвестность о вашем буду­щем, поступите так, как сделала это Царь-девица:

• спрячьте свою любовь подальше от себя самой в укромное место,
• и займитесь своим Царством.

Визуализируйте это, инсценируйте в стиле психодрамы, рисуйте как в арт-терапии, прокру­чивайте в голове “фильмом” как в НЛП, наконец, симороньте, отталкиваясь от данного сю­жета…

Только не делайте одного — не разменивайте свою любовь на медную мелочь. Не делайте того, что хочет от Вас Град Земной — социум.